Несмотря на все мои старания, полет ровным выйти не мог. Он был похож на неестественно длинный прыжок, выполненный после пары довольно рискованных нырков из стороны в сторону, качественно сбивших прицел летящего над нами корабля. Долгие двадцать секунд предельного напряжения.

Я и Эйнинген, наводящий с моей спины свою страхолюдную пушку о шести стволах точно вверх.

Знакомый звук.

«Клинг-вуум».

И так шесть раз. Сквозь сумасшедший стук крови в ушах я еле услышал этот самый шестой «Клинг-вуум», тут же прекращая поддерживать себя в воздухе, приземляясь и переходя снова на бег.

Хруст. Чернота. Дрожь. Полная потеря ориентации в пространстве.

Я подвернул руку. Вместо мягкого приземления на четыре конечности с простым прыжком вперед, я упал левым плечом вперед на полотно дороги, устроив себе жесткую посадку на брюхо. Встал, ошеломленно тряся головой, глядя на окровавленную грудь и торчащие из левой руки кости. Как я выжил? Скорость полета была под 70–80 километров в час…

Эйнинген, отделавшийся легким испугом, уже стоял и орал на меня, трясущего головой и пытающегося прийти в себя, но я смог сосредоточить свое внимание на маге только когда на фоне мелкого блондина грянул взрыв. Посмотрев на пылающий «треугольник», вонзившийся в землю, я вяло удивился — чему там взрываться-то? Это же просто дирижабль иной формы… Наконец, сквозь шум в голове стали пробиваться внешние звуки.

— Сядь! Сядь, идиот! Я не достаю! Дай тебя перевязать! Кровью истечешь! — орал Эйнинген, подлетев на высоту моего лица на своем холодильнике-левитаторе.

Пока он меня перевязывал, я оценивал повреждения, уйдя в «Целительную Медитацию». Хоть немного поможет. Левой руке каюк — два открытых перелома, стесана едва ли не треть кожи, кисть раздроблена. Лицо… половины нет, содрано все почти до костей и маска не защитила. Левая часть груди — такое же печальное зрелище. Краем сознания отметил, что травмы получены сквозь неведомо когда включившуюся «железную рубашку». Поблагодарить внутреннего «я» надо будет, он явно помогал.

Эдвард уже примерялся с парой палок к моей безжизненно висящей руке, как его что-то снесло с места и покатило по тому же полотну. Недалеко и недолго, но упавший маг даже не попробовал вскочить. Вместо него это сделал я.

Фигура, шагавшая к нам от горящего чадным пламенем «треугольника», внушала. Ростом с меня, в два раза шире и с ног до головы закованная в серый матовый металл, на котором можно было заметить лишь небольшие подкопчености и пару вмятинок.

«Хонор Гримдарк. Орк. Просветленный. Уровень 232»

Вот те бабушка… и юрьев день. Заметив пробивающийся сквозь верхнюю часть забрала свет, я вообще поскучнел. Оглянулся на оружейника — тот лежал и мелко трясся, по его коже бежали черные цепочки загадочных иероглифов. Понятно. Техника.

Будем драться. Сам не верю, что справлюсь с таким громилой, его «Железная Рубашка» должна быть максимального уровня, но хотя бы попробую. По крайней мере, один раз совместить свой «Сокрушительный Удар» и подлый прием «покарай бабушку» с помощью хвоста я смогу.

Хвоста? А нету его. Метровый обгоревший обрывок за спиной. Черт. Здоровяк тем временем, молниеносно сложив целую серию печатей обеими руками, отправил в меня разворачивающуюся в воздухе структуру черного цвета, полную иероглифов. Какая-то лютая техника запрета всего что можно и нельзя. Я проследил за тем, как структура бесславно разбилась о мою грудь, красочно разлетаясь во все стороны, и покачал головой. С такими характеристиками как у этого серебряного «просветленного» даже драки не выйдет. Если я, на пределе сил и с разогнанным ядром, смогу увернуться от молнии, то этот парень не только увернется, но еще и пнет того, кто эту молнию в него пустил.

— Какой ты… поцарапанный, — прогудел Хонор, заставляя мою уцелевшую бровь ползти на лоб.

— Ты не Слуга? — ошеломленно пробормотал я, стараясь абстрагироваться от спазмов боли.

— Нет. Я в своем уме, — как-то даже добродушно прогудела стоящая в десятке метров от меня фигура, — Парень, слушай… у меня не получилось тебя связать, а значит, мне придется тебя бить, пока ты не будешь достаточно искалечен или не уйдешь Зовом. Я бы этого не хотел.

— Такая же фигня, — честно признался я и поморщился, когда от неосознанного движения рука качнулась, даря мне новые ощущения, — Но надо.

«Путь Ветра» не подходил, слишком мала дистанция. Выходить за спиной у этого Хонора смысла имело немного. Здоровяку будет достаточно просто повернуться, и я окажусь в зеркально том же положении. Придется заниматься тем, что я умею хуже всего на свете. Импровизировать.

В забрало просветленного орка полетели все уцелевшие цепи из инвентаря. Большие, маленькие, средние… я просто выпустил их как один большой шевелящийся ком и метнул в сторону противника, одновременно делая резкий рывок вбок и вперед. Еще один рывок прямо вперед с максимально заряженным «Беспощадным Ударом», нацеленным точно в полость живота разворачивающегося ко мне противника. Мой единственный шанс его убить.

Единственное, чего я добился — того, что орку, разорвавшему летящие в него цепи ударом ребра ладони, пришлось отводить «Беспощадный Удар», вместо того, чтобы уклониться от него. Впрочем, делал он это лениво — плавное движение правой рукой и мой удар скользит мимо, разрывая по пути своего следования броню его правого наплечника. Я проваливаюсь вслед за свой рукой и падаю на пожухлую вашрутскую траву. Не успеваю даже вякнуть, как чувствую серию молниеносных тычков в спину и позвоночник. Тело немеет.

— Гад, — беззлобно буркнул орк перевернув меня тычком ноги и сдирая искореженную броню с правой руки. После чего он взвалил меня на плечо как мешок, — Повезло тебе, что у меня вместо ноги протез. Уже годика три как… Теперь еще и броню менять. Да и сам протез… как вас принесу.

Подхватив Эйнингена, Хонор понесся неровными скачками туда же, куда я и направлялся изначально. В Эйнур.

Болтаясь на его плече, я пытался оценить собственное состояние с целью дальнейшей эксплуатации организма. Пока все было на отметке «едва жив» — обеим рукам крышка, сквозь бинты на голове и груди капает кровь, запасы которой не бесконечны, а боль радует широчайшим спектром своих оттенков. Впрочем… немного шевелить правой рукой можно, там множество микроразрывов мышц, но всего один перелом, к тому же без смещения. Только что мне это даст?

Бессмертные Пана лишены такой роскоши, как честный бой. Если перед тобой незнакомый противник, то ты понятия не имеешь, что он может выкинуть. Или уже выкинул. Или что выкинет после смерти. Это мне популярно объяснял Эйнинген — причину, по которой маг так был сосредоточен на техномагическом прогрессе. Конфликт Бессов — это всегда конфликт двух сущностей, наделенных неизвестными и опасными способностями. Особенно ярко это представлено здесь и сейчас — несущий нас с магом орк сосредоточен куда сильнее, чем во время нашего короткого столкновения. Я слышу его размеренное дыхание, считаю прыжки, похожие один на другой как удары метронома. Мужик готов к гадости.

Стоит кому-либо из нас пошевелиться — и он просто убьет.

Болтаясь туда-сюда на плече серебряного орка, я прикинул по карте, сколько еще до Эйнура таким темпом. Выходило часа три-четыре. Можно погрузиться в легкую целительную медитацию, чтобы из меня хотя бы остатки крови не вытекли.

Ощущение полного бессилия угнетало. Я перебирал варианты один за другим, рассматривал возможности, вспоминал и оценивал перспективность лежащих в инвентаре предметов. Тщетно. Всё упиралось в пассивную и активную защиту моего коллеги по архетипу класса. Как я чхать хотел на любое сверхъестественное явление, не несущее прямого урона, так и он чхать хотел на физическое воздействие. Жуткая шестистволка Эйнингена возможно бы и убила этого одноногого терминатора… если бы он стоял на одно месте и позволил бы магу выстрелить в него шесть раз подряд. В глаз, чтобы наверняка.

Через час Хонор остановился и, поскидывав нас с Эдвардом на землю, уселся рядом, снимая сапог. Под ним как раз и был металлический протез ноги орка — уже довольно сильно помятый и перекошенный. Просветленный начал мять его пальцами, в попытке выправить как положено. Особо орк никуда не торопился и с укором бурчал себе под нос: